Пасха в СССР при коммунизме

                                                                                                       Урок атеизма в советской школе. Учительница МарьВанна:

А сейчас, дети, дружно повторяем все за мной:

Бог, тебя нет, тебя нет, тебя нет.

Дети старательно повторяют.

Учительница замечает, что маленький Мойша молчит и не участвует.

-Мойша, ты почему не повторяешь со всеми?

-МарьВанна, Бога точно нет?

-Нет никакого Бога, Мойша, я же сказала.

        -Если его нет, то почему вы все к нему обращаетесь?
А если он всё же есть, зачем мне портить с ним отношения? 

Жили мы тогда (с 1958 по 1971 годы) в этом маленьком домике, ст. Коноша, ул. Тельмана, дом 9. На коньке крыши ещё виден кронштейн под стойку антенны LW, с которой я, UA1RR, проводил свои первые КВ-связи в 1969 году.

     Праздновать Пасху, Рождество и другие православные праздники в совок было не принято. При Хрущёве, и тем более - при Брежневе за это уже не расстреливали, (хотя появление в церкви несовершеннолетнего гражданина СССР с 1961 года по закону считалось уголовным преступлением), да и доносы в КГБ или КПСС могли написать немногие, и как-то уже вяловато, без бешеной пены у рта. Революционный ленинский энтузиазм масс явно выдыхался. Тем не менее, о Пасхе и Рождестве всё ещё нельзя было говорить открыто незнакомым людям, тем более - рассказывать где-то на публике (среди возможных стукачей!) с явным вызовом. Могли легко наделать гадостей - вызвать в партком и долго читать там даже самому что ни на есть беспартийному - партийные атеистические нотации, напоганить на работе - чем она денежнее, тем вероятнее, а то и вовсе выгнать, если ты руководитель, даже очень небольшой по рангу. Нечего стадо портить. И пожаловаться было бы некуда. Ни профсоюз, ни суд не помогли бы. Церковь считалась опасным конкурентом для красной власти, так как воспитывала в людях достоинство, благородство, порядочность и приличие. А власть наша советская была бандитской, т. е. эти вышеупомянутые качества были ей не только не свойственны, но и не нужны вовсе.

   В те далёкие шестидесятые приход Пасхи в нашей семье всегда отмечали старинными церковными выпечками, имевшими начало в глубине веков. Ещё за неделю до Пасхи в семье начинали собирать продукты: отец ходил по магазинам, надо было купить хорошей муки, а она была далеко не везде, яиц, изюма, ещё много разных вещей, молоко брали у соседей с коровой. 

Бабушкина шкатулка

Но самое главное - это дрожжи и пряности. Бабушкина технология требовала хороших дрожжей, и достать именно их в коммунистических магазинах или одолжить у соседей всегда было проблемой, так как дрожжи были одним из миллионов дефицитов - нужны были многим. Пряности у бабушки были ещё довоенные, некоторые - даже дореволюционные. Ожидать появления нужных пряностей в совковых магазинах архангельской глубинки было нереально.

  С вечера замешивали тесто мутовкой, которую отец вырезал из небольшой сосенки. Муку насыпали деревянным совком. Под присмотром бабушки или мамы мне разрешалось лет с 12 помогать при замешивании теста. Работа эта была довольно однообразная и требовала определённых усилий. Самое главное - следить, чтобы замешиваемое тесто не вывалилось на стол или на пол.

Те самые мутовка и совок.

Потом заполняли тестом огромные кастрюли и ставили их на тёплую ещё плиту на кухне. За ночь тесто ходило и могло без спроса неожиданно вылезти из кастрюль, тогда бабушка и мама поднимали большой переполох, чаще всего - это случалось рано утром, они вскакивали с кроватей и запихивали вылезшее тесто обратно.

Наступала Великая Суббота. Если тесто было готово, отец с матерью топили печь с плитой, бабушка доставала свои дореволюционные формы и железные противни для выпечки Большого Кулича (он был один, диаметром более 25 см), огромного кренделя в форме буквы "В", как в заголовке газеты "Известия", красно-коричневых рассыпчатых коврижек с корицей, а также сметанных шанёжек, пирогов с клюквой, картошкой и пирожков с яйцом и капустой. 

Бабушкин кулич был в несколько раз больше, верх зажаривался до черноты, поливка верха сахарными глазурями и горошком отсутствовала - негде было всё это взять при коммунизме...а может, и не в той традиции, что нынче.

Бабушкин крендель был раза в полтора больше, выпекался на большом железном противне. И сам он был толстый и солидный, почти чёрный сверху, очень напоминая букву "В" в заголовке газеты "Известия". Прошерстив весь Интернет, я так и не нашел ни одного фото, даже близко похожего на тот бабушкин крендель!

Если эту букву немного растянуть по горизонтали и сделать толще, получится похоже на тот крендель.

Коврижка с корицей была похожа на эту, очень рассыпчатая. Верх её формовался большим блюдом, была видна резкая грань, которой здесь на фото нет.

Пасхальные яйца традиционно красили луковой кожурой, а когда её не было, могли применять порошок марганцовки из аптечки. С ним яйца получаются весьма тёмные, почти чёрные. Зато стерильно - никаких бактерий!

Для изготовления пирогов с картошкой использовалась выточенная из дерева картофелемялка, или толкушка.
На фото представлена та самая бабушкина мялка. Сколько ей лет, трудно сказать. Поиск таких же подобных ей в Интернете результатов не дал. Нет таких, и всё.

Я, будучи в возрасте 5-15 лет, в этом процессе выпечки участия не принимал, разве что когда меня просили принести несколько вёдер воды с колонки и дров для печки из сарайки. Вся выпечка готовилась в большой духовке, и тут уже процессом всецело руководила бабушка. Мама тоже всё это умела, помогала ей, но сама почти не вмешивалась. В печке трещали дрова, на кухне было жарко, суетно, немного пахло дымом, а ещё очень вкусно пахло выпекаемыми пирогами, пряностями, иногда - чуть подгорелым тестом. Этот запах из детства остался в моей памяти на всю жизнь. После того как и кулич, и крендель покрывались сверху тёмно-коричневой или даже чёрной зажаристой корочкой, их мазали по ней постным маслом, для чего как помазок применялось крыло вальдшнепа, и ставили на стол. Я старался сначала съесть с разрешения взрослых что-нибудь из мелочи повкуснее, так как свежеиспечённые пирожки были ещё горячими, а когда остывали, то уже становились не такими вкусными. Потом все садились за праздничный стол, на котором, как правило, отсутствовала всякая выпивка, если только случайно не заходил кто-то близко нам знакомый из охотников. И вот тогда уже родители начинали разрезать главную выпечку - кулич, крендель, пироги и коврижки, большим ножом на куски, удобные для еды. На Пасху мы никогда не приглашали никого из гостей, за исключением гостящих близких родственников, когда их визиты совпадали с праздником, да и родители мне также рекомендовали никому о Пасхе не рассказывать и в нашей коммуняшной школе. Конечно, мы не изучали тогда ни Закон Божий, ни Евангелие, равно как и Библию, поэтому никаких знаний об Иисусе Христе и его делах я в детстве и юности не получал. Знал только, что это - Бог, и его следует свято чтить, но никому об этом ничего нельзя было рассказывать.

Когда бабушка ездила в 1959 году в Архангельск, а я был при ней, ей удалось в одном из храмов купить этот церковный календарь. Мне разрешали его читать, но без религиозного образования разобраться в нём пацану было сложновато.

При выпечке бабушка руководствовалась и сверялась с какими-то старыми-престарыми полуразорванными от частого пользования тетрадками, она говорила, что переписывала рецепты в молодости ещё с бабкиных записей, а им было больше ста лет. 

Пишмашинка "Рейнметалл-Борзиг". Сейчас ей владеет дочка начальника Галина Васильевна.

Однажды, когда отец принёс из конторы старую, неисправную, но вполне ещё приличную немецкую портативную пишмашинку "Рейнметалл-Борзиг", (начальник дистанции В. Ф. Щербаков разрешил ему похимичить над ней, и мы её быстро починили), бабушка с мамой попросили меня перепечатать эти старинные кулинарные рецепты в новую тетрадь. Я выполнил их просьбу с удовольствием. Это было где-то 55 лет назад. Возможно, что кому-то они также пригодятся.