Очень старая история

                                                     Сначала 1917 год, потом сразу 1937-й. 
Два подряд уничтожения элиты привели к тому,
 что Россия стала страной генетического отребья.
 Я бы вообще запретила эту страну.

Кандидат в президенты РФ К. Собчак

Коридоры кончаются стенкой,

                                                       А тоннели выводят на свет.

Владимир Высоцкий.

Отработанный фильтр, полный лигнина. Справа - новый фильтр.

Каждый раз, когда приходится заменять фильтры питьевой воды на кухне, я вспоминаю эту печальную историю. Знает о ней лишь немного оставшихся в живых родственников. Государство же жирует на костях убитых им людей и делает всё, чтобы окончательно столкнуть эту историю в забвение. Я решил написать об этом, чтобы помочь столкнуть туда само это государство ещё раньше.

Сёстры Ульяновские (слева направо): Анна, Лариса, Мария.

Сестра моей бабушки Мария Петровна Ульяновская, между сёстрами - Маня, а внуками - баба Маня, в молодости жила в старинном селе Карпогоры, в глубинке Архангельской области. Познакомилась там со статным и красивым молодым человеком в военной форме, им оказался помощник лесничего Константин Алексеевич Акимов.
В архивных документах лесного ведомства тех лет сохранилась каким-то чудом
не обнаруженная чекистами запись:

Карпогорским лесничеством руководил временно исполняющий обязанности лесничего III разряда старший межевщик Константин Алексеевич Акимов, коллежский регистратор, в лесном ведомстве с 1905 г. после окончания Лесной школы, в должности — с 1914 г., контора лесничества в с. Карпогорское.

К. А. Акимов (справа), с коллегой.

 Лесничие и их подчинённые в императорской России ещё носили военную форму, так как на протяжении века с лишним, со времён Петра I охраняли строевые мачтовые леса от незаконных вырубок, на которые охотников в России было видимо-невидимо. Зачем так охранять леса? Высокие, здоровые и идеально прямые сосны шли на изготовление мачт для деревянных военных кораблей - а это было делом государственной важности. Ну вот примерно как сейчас Чуров, Памфилова и их подручные так же важны для управляемых выборов. Пока эти корабли не стали делать в конце XIX века уже из металла.

Лесничие Российской Империи.



Пряжка (бляха) лесничего Российской Империи.

 Константин Акимов оказался в этом глухом месте не случайно. Он учился в лесной школе в Гельсингфорсе, Финляндия, тогда это была провинция России. Костя был неглупым человеком, но очень рациональным, поэтому его рациональность тут подвела его в первый раз.
Читатель, возможно, знает, что наш президент очень любит пословицу "Благими намерениями вымощена дорога в ад". Костя был молод, энергичен и таких пословиц особо не запоминал.
А зря, как попозже увидим.

Он клюнул на пропаганду большевиков, хотя это была сплошь хитроумная ложь гениального лжеца - политического уголовника Ульянова-Ленина. Костя стал участвовать в первой революции 1905 года, возил оружие рабочим и маргиналам из Финляндии в Питер. Конечно же, был пойман, арестован, из школы досрочно выпущен и направлен, как неблагонадёжный, в архангельскую ссылку - в Карпогоры.
Константин и Мария поженились, это была идеальная семья.

Константин и Мария Акимовы. Чудом уцелевшая часть фотографии после арестов, обысков, расстрелов и переездов.
Справа часть фотографии оборвана - стоявший там человек был репрессирован.

Мария Петровна Акимова с первенцем Лёвой.  Правая часть, где стоял Константин, оборвана.
Так страховались люди от новых визитов чекистов в их дома.

    Однако, сифилитик-рецидивист Ленин делал своё чёрное дело. После октябрьского переворота и узурпации власти большевиками Константин Акимов оказался на коне и в особом фаворе новой власти - ведь он, бывший ссыльный, пострадал за "священное дело" пролетариата! Акимовы переезжают в Архангельск, Константина назначают сначала на видный пост главного лесничего Приморского района, дают, как чиновнику, великолепную по тем временам, большую квартиру на втором этаже дома 68 на улице Поморской. Не ищите этот дом на карте города. Вместо него - пустырь, заросший 35-летним ивняком. В 1982 году почуявшие близкий конец, изрядно запаниковавшие коммунисты по приказу Юрия Андропова стали уничтожать подобные строения по всей стране. Андропов же отлично помнил ещё по своей работе в Венгрии, что ожидает его и подручных.  В целом ещё вполне пригодный для проживания дом 68 был стёрт с лица земли, и в это же время был уничтожен и дом Ипатьева в Свердловске. Красная совдеповская кошка прекрасно знала, чьё мясо было ей съедено.

Всё, что осталось от дома Акимовых и Кольцовых на Поморской, 68.

Дом, аналогичный разрушенному коммуняками дому 68 на Поморской.

Но вернёмся в раннюю совдепию. Вскоре Константин получает новое назначение - директором треста "Северолес". В его обязанности входит постройка лесозаводов по всей области. Приказ партии Ленина - вырубать под корень все любовно сохранявшиеся старой властью столетние леса, а древесину отправлять за рубеж. Большевикам была нужна валюта, зарабатывать которую иным путём, как транжирить вековые природные достояния страны, они не могли ввиду полной экономической импотенции (Кстати, эта импотенция экономики продолжается у чекистов, перекрасившихся из красного в горошек и сегодня. Лес вырублен - тогда выкачиваем нефть).
     Как поживают все эти предприятия сегодня? Большинство из них, как например, мезенский гигант - лесозавод в Каменке, что лично курировал Константин Акимов, - обанкротились и закрыты. Когда-то это были образцовые и великолепно смотрящиеся заводы лесной индустрии, построенные с участием иностранных специалистов, иностранной техники и за валюту, естественно. Однако, лучшие леса поблизости от рек были хищнически выхвачены, истреблены ещё до войны или в войну, валютный пиловочник продан, а его отходы выброшены за территорию завода так, что с судна, проходящего по многоводной реке Мезени мимо, эти береговые залежи лесных отходов мощностью в десятки метров напоминают пласты каменного угля - чем ниже, тем чернее. Тем более, что добывался и пилился весь этот лес с помощью дармовой рабочей силы - заключённых Гулага.
Однако потом, когда "лёгкий" лес закончился, а Гулаг постепенно в 50-х отменили, настали нелёгкие времена: чтобы добраться до леса, надо было строить лесовозные дороги, и хорошие. Строить по лесному бездорожью. Построишь плохие дороги - выйдет дешевле, но на них будет выходить из строя дорогая автотехника. А сегодня она супер-дорогая - импортная. В итоге себе навредишь. Да и рабочие в лесу хотели получать хорошие деньги.
С учётом того, что годного леса становилось всё меньше и меньше, качество его всё хуже и хуже, затраты всё больше и больше, лесопильное производство в области во многих местах стало экономически невыгодным и пришло в упадок. Может быть, оно и к лучшему. Но лес после такого варварства будет восстанавливаться до нормального состояния очень долго - не одну сотню лет.



Семейное фото Акимовых (около 1930 года).
Вверху - дочь Софья, сын Лев. Внизу: Сын Пётр, К. А. Акимов, М. П. Акимова, сын Юрий, дочь Галина.
Предоставлено М. П. Олендзской, внучкой К. А. Акимова.

     Старшая дочь Акимовых Галина выходит замуж за геолога Николая Фёдоровича Кольцова, сына церковного регента из Баку.

геолог Н. Ф. Кольцов, первооткрыватель северных алмазов.

Для Николая, как сына священнослужителя, Архангельск был уже второй ссылкой - несмотря на симпатии к советской власти, он был постоянно на карандаше у чекистов, как неблагонадёжный. Николай работал, как геолог и взрывник, в партиях на строительстве военного гиганта Севмаша в Северодвинске. Шла разведка водоносных горизонтов. Молодые стали жить в той же квартире Акимовых, вскоре у них родился сын Сергей. В 1936 году Кольцов бурит несколько скважин в районе деревни Нёнокса на Летнем берегу около Северодвинска, и его бур сразу же натыкается на пиропы.

Друза из пиропов

Пиропы - это вулканическая порода, стопроцентно свидетельствующая о том, что скважина геолога проникла в вулканическую трубку взрыва и о близости алмазов. Пиропы - своего рода ещё недопечённые природой до прозрачного состояния и легендарной твёрдости камушки. Ни алмазов, ни кимберлитовой голубой породы Николай не находит, так как размеры открытых им трубок были небольшие. Однако, само по себе произошедшее явилось крупнейшим геологическим открытием, так как до него ничего подобного на Севере никогда не находили, и даже теоретически не обсуждали. В этом же году Николай Кольцов публикует статью о своём открытии в геологическом журнале. Суть её - архангельская земля алмазоносна!

Вот они, герои-геологи, строители Севмаша, открывшие алмазоносность родной земли. Возможно, историки смогут потом восстановить их имена по архивным фотографиям, когда мы будем опять жить в нормальной стране! Начальник партии Николай Фёдорович Кольцов - второй слева в нижнем ряду.
Фото любезно предоставлено:  М. П. Олендзская, внучка К. А. Акимова.

Через год Константина Акимова переводят во вновь образованный трест "Двиносплав". Теперь его обязанностью явлется доставка сваленной зэками древесины - бывшей его гордости, которую он, как лесничий, охранял от посягательств воров, - на им же построенные новые большевистские лесозаводы. Доставка эта производится варварским методом - так называемым молевым сплавом - спиленное дерево просто сталкивают в реку, а доплывёт оно до завода, или утонет, или будет через полкилометра на изгибе реки выкинуто течением на берег - большевикам заботы нет. Тот факт, что примерно лишь 40-50% от спиленной древесины доходило до лесозаводов, никого не волнует.

Последствия молевого сплава

 Читатель, возможно, скажет: выброшенные на берег стволы подберут крестьяне, местные жители, им древесина пригодится. К сожалению, нет. По сталинскому закону от "седьмого-восьмого" даже унос одного колоска с колхозного поля или вынос катушки ниток со швейной фабрики карался 10 годами лагерей. Поэтому вывоз одного или нескольких брёвен, оказавшихся на берегу и опрометчиво привезённых вами в деревню, будет иметь для вас те же последствия - 10 лет Колымы, так как осведомителей везде хватало, и бумаги для доносов тоже. Поэтому выброшенная молевая древесина гнила на берегах рек десятилетиями, к ней боялись прикасаться даже спустя многие годы после того, как Сталин сдох.
   Мой бывший коллега по "Роснефти", а потом видный функционер "Газпрома" Николай Сергеевич Гаврилов недавно при встрече рассказал мне, прочитав эту историю, как в его молодые годы деревня осторожно осваивала этот загубленный молевой лес, хотя бы на дрова. Дело было в конце 60-х. Процессом руководила тёртая судьбой бабушка, отлично знавшая, что такое гулаг. Ребята в тёмное время грузили молевые брёвна на подводу и увозили с берега реки...в лес, подальше от свидетелей. Там уже изрядно подгнившие за много лет стволы пилили на чурбаки и оставляли лежать до первого снега. Когда снег выпадал, ехали в лес на санях, и вывозили чурбаки в деревню, как будто бы напиленные в лесу (не ворованные) дрова.
Целый советский детектив!
Утонувшие же стволы опускались на дно реки и медленно разлагались, превращаясь в коричневую труху - лигнин, тот самый, который осаждается теперь в наших кухонных фильтрах. Его так много в воде Северной Двины, что свежий и чистейшей белизны картридж начинает заметно желтеть уже после 10 минут набора воды при готовке обеда на кухне.
 Это физическая и непреходящая память о сталинизме.
      Конечно же, согласно теории - науке о сплаве древесины - молевой сплав должен был применяться исключительно в очень ограниченном объёме и только на небольших, несудоходных реках. Но как всегда у нас бывает в России, он был очень выгоден для сплавных контор - свалил дерево, обрубил сучья, а дальше ничего делать и не надо. Плывёт дерево само. В документах же для высокого начальства можно было фиктивно показать, что молевой сплав применялся исключительно на очень ограниченных расстояниях, и даже попробовать выбить под несуществующих вязчиков плотов хорошие деньги. Поэтому примерно до 1950 года молевой сплав царил везде, и бороться с ним было невозможно.

"Кама в своем верховье широка и спокойна. Но я знаю, что летом по ней может пройти разве что наша плоскодонка. На полтора-два метра её дно состоит из топляка, и только весной, по большой воде, идут по реке большие баржи с продовольствием для верхних лагпунктов. И голубизна воды не от её родниковой сущности, а от гниющего дерева. И редко какая рыбешка ухитряется выжить в этой великой и красивой реке, превращенной в сплавную канаву." 

Л. Э. Разгон, "Плен в своём отечестве".

Константин Акимов (слева, нижний ряд) с коллегами.

  И тут Акимова покидает чувство самосохранения. Рационализм его натуры второй раз, как в революцию, берёт верх, но на этот раз - для него фатальный. Его возмущает столь бесхозяйственное и преступное отношение к лесным богатствам. Он уверен, что советское государство с ним заодно, и оно прекратит эту вакханалию разбазаривания. Акимов пишет десятки писем вверх, ездит в Москву, пишет и самому Сталину. У него есть единомышленники, кто вместе с ним радеет за советскую власть и её могущество. Он и не догадывается, где вверху собираются все его письма - это ведомство Ежова, НКВД. Настаёт 1937 год. Ежовский монстр пожирает всё новые и новые миллионы жизней беспечных граждан. И ему требуется всё меньше и меньше формальных обоснований для этого. Так указывает вождь.

Весьма примечателен тираж этой бумажки - 50 млн.

  Осенью 37-го в Архангельск приезжает функционер ЦК ВКП(б) А. А. Андреев. Выступая на собраниях коммунистов, Андреев призывает НКВД к решительным действиям.
И они не заставили себя долго ждать. Арестовывается областное руководство - обком ВКП(б).
Арестован и Акимов вместе с 8 директорами лесозаводов области, теми, кто ставил свои подписи под письмами о запрете молевого сплава. О суде над изменниками родины и шпионами вражеских государств с наслаждением пишет осенью 1937-го областная газета "Правда Севера". Все эти статьи и подшивки газеты отлично сохранились в областной научной библиотеке Добролюбова. Однако, если вы её там попросите, вам её не выдадут даже в читальный зал, и не станут делать никаких ксерокопий. 
Сталинский "революционный суд" скор и суров: банду предателей родины и шпионов может ожидать лишь один конец - расстрел. 9 невинных и самых честных людей своего времени расстреляны пьяными чекистами  комиссара УНКВД Дементьева утром 2 декабря 1937 года в кирпичном сарае купца Мерзлютина. Сохранились очень немногие фото этих людей.

Дом и сарай купца Мерзлютина на набережной Архангельска. Аэросъёмка люфтваффе.
Свидетель Эдуард Беляев, бывший чекист, затем инженер-наладчик СПНУ Минлесхоза.




Константин Эзер, директор.

Александр Грачёв, директор.

Но этим дело не закончилось. Спустя две недели пришли и за геологом Николаем Кольцовым.
Он арестован, как член семьи изменника родины. Его молодую жену Галину пьяные чекисты долго насилуют на допросе, а затем приехавший из Москвы чекистский начальник приказывает ей являться к нему на ночь в гостиницу НКВД. (Обычная практика следователей сталинского НКВД).
Средний сын Акимова - Пётр, молодой учитель, в открытую заявляет, что не верит в виновность отца и получает 10 лет лагерей, которые отбудет полностью. На следствии чекисты изощрённо пытают его - давят яйца в дверном притворе. Пётр не выдерживает пыток, вырывается из рук нетрезвых палачей и разбивает голову табуретом одному из следователей.

П. К. Акимов освободился из Мехреньлага (Пуксоозеро) в 1947 году. На фото 1952 года он справа, в центре дочка Люся, слева его приятель, личность осталась неустановленной. Кокчетавская область.
Фото любезно предоставила М. П. Олендзская, внучка К. А. Акимова, г. Луга.

Интересно, что в Поморском мартирологе жертв политрепрессий Пётр Акимов числится, а вот его отец - нет. Нет Константина и в экспозициях музея управления лесного хозяйства Архангельской области. Всякая память о нём начисто и очень старательно кем-то вытерта.

"Удивительно, но рабский страх перед Сталиным живет в костях и жилах людей, которые не знали его, которым этот страх передан почти генетически! Поразительное подтверждение лысенковской теории о передаче по наследству благоприобретенных свойств…"  

Л. Э. Разгон "Плен в своём отечестве".

Поморский мемориал: Возвращённые имена.

Акимов Петр Константинович, 1916, уроженец и житель г. Архангельска, преподаватель русского языка. Тройкой УНКВД по Архангельской области 04.01.38 за "антисоветскую агитацию" незаконно лишен свободы сроком на 10 лет. Сведений о дальнейшей судьбе нет. Полностью реабилитирован 20.05.64.

Галина Константиновна Акимова (Кольцова).

Какова же судьба Николая Кольцова и его открытия? Николая в реальном смысле гноят в застенках НКВД, он заболевает тяжёлой формой туберкулёза. На его рассказ об открытии алмазов на Севере чекисты организуют так называемые контр-публикации, о том, что на Севере никаких алмазов нет и быть не может, и что всё это вражеская дезинформация.
После расстрела Ежова чекисты понимают, что Николай уже при смерти, (зачем тратить государственные средства на его содержание?) и выпускают его к семье умирать, но только под подписку о невыезде. Николай скончался летом 1939-го.

Проходят годы. В 1959 году молодой геолог Анатолий Фёдорович Станковский случайно натыкается на статью Кольцова 1936 года и начинает искать алмазы на Зимнем берегу Беломорско-Кулойского плато.
Это заканчивается триумфальным открытием крупнейшего в мире месторождения.

Трубки Алросы в Архангельской области - Карпинского-1 и Архангельская, предсказанные геологом Н. Кольцовым.

Теперь уже потомки чекистов-расстрельщиков выполняют другой приказ уголовной власти: старательно засекречивают любые упоминания об алмазах в Архангельской области.

Одну из своих самых больших трубок А. Ф. Станковский называет именем Николая Кольцова.
Однако, областная власть по-прежнему отказывается его реабилитировать.
Озабочены этим...лишь сами чекисты ФСБ. В 2002 году областная прокуратура наконец-то реабилитирует Н. Ф. Кольцова по его "алмазному" аресту после настойчивых обращений полковника ФСБ Н. Галкина и его помощницы Дудоладовой из ОРАФ УФСБ.


Подведём итог.

Архангельская область сегодня живёт в основном на налоговые поступления от выручки по продаже открытых Кольцовым алмазов концерну ДеБирс компанией АлРоса.
Дела Акимова и Кольцова в ОРАФ Архангельского УФСБ не разрешают выдавать для ознакомления даже родственникам. Мне, например.
Те из родственников, кто всё-таки смог ознакомиться с делами во времена перестройки, говорят, что никаких обращений в адрес властей от обвиняемого Акимова о запрете молевого сплава в его деле уже нет. Все они были предусмотрительно изъяты кем-то по очень простой причине - в наши дни молевой сплав древесины считается преступлением против экологии.
Никаких статей, фильмов в СМИ, памятников на территории города и оборонного гиганта Севмаша этим людям нет.

Лес в Архангельской области практически подчистую вырублен, если не считать ивняка и кустарников. Вырубают даже тонкомерные сосенки 80-100 мм диаметром. Не верите? Понаблюдайте за сборными поездами из окна вагона скорого поезда Архангельск-Москва. Увидите сами.

О том, что дом 68 на Поморской снесён, я уже писал выше.

Даже давняя смерть этих людей - под пристальным вниманием государства и является объектом государственной безопасности в России!

А что же наша власть? Где её слово, где честь и достоинство?
Судя по её поведению - она как была с 1917 года, так и осталась чекистской.

-----------------------------------------------------------------------------------------------------
Постскриптум.

Почему же всё-таки так трагично оборвалась жизнь этих двоих людей:
Акимова и Кольцова? Они были и останутся героями и патриотами своей России, только правильную, надлежащую оценку власть и общество им дадут ещё не скоро - и власти, и обществу ещё надо измениться от искусственно навязанного коммунистами уголовного, преступного состояния и образа мышления до нормального, человеческого. Это происходит неспешно. Поставят и памятники - не лысому же сифилитику и не усатому убийце половины народа России их ставить?
Я долго думал над этим. И мне пришёл в голову единственный правильный ответ:
и Акимов, и Кольцов погибли потому, что не обладали стопроцентной "врождённой" порядочностью. И ввиду молодости, и ввиду пробелов в воспитании. Они были единственными в нашем роду, кто принял красную власть за свою, и смертельно ошиблись. 



А вот как надо было сплавлять лес!

Я помню этот день...

    В пятницу, 25 апреля 1986 года заканчивалась моя апрельская командировка в Великий Новгород (тогда ещё просто Новгород, так как другой, Нижний Новгород, тогда именовался коммунистическим Горьким). Днём я доехал с командой наших наладчиков до Ленинграда на комфортабельном междугородном "Икарусе" и отправился в аэропорт Пулково, уже имея авиабилет на Ту-134А до Архангельска. 

Вечерний рейс доставил меня домой. Если бы я знал тогда, от чего унёс меня лайнер!

     Страна в выходные пребывала в относительном неведении, как и 22 июня 1941-го, пока в 21.00 вечером в воскресенье мы не посмотрели программу "Время". Сообщалось о каких-то незначительных неполадках на Чернобыльской АЭС, людей усиленно заверяли, что всё в порядке, и чем больше этому программой уделялось времени, тем больше можно было беспокоиться, зная лживых совковых партийных пропагандонов.

      Но самое сильное впечатление производили физиономии теледикторов программы "Время" - мужчины и женщины. Их просто надо было видеть. Сказать, что они были печальными, траурными - значит, ничего не сказать. Им наверняка сказали, что там произошёл ядерный взрыв, а вот когда пройдёт ядерный дождь в Москве, они не знали, но ожидали этого. Они наверняка знали всё, или очень многое, из того, что к тому моменту было известно самим властям. Что громаднейшего энергоблока и реактора в нём больше нет, что из руин в небо прёт огромный синий столб лучевой энергии, а ядерное содержимое огромного реактора раскидано по территории всей атомной станции и по жилому городу Припять, создав такую же ядерную обстановку, как была в Хиросиме. И что детишки могут весело играть с остатками ТВЭЛов и графитовой защиты, раскиданными по детским площадкам и имеющими радиоактивность тысячи рентген. И что все американские спутники и европейские ядерные агентства и правительства давно стоят на ушах, задавая Мише Горбачёву один и тот же вопрос: что у вас там?

Хорошо, что третий энергоблок, что справа от трубы, не сдетонировал...

 

 Через несколько дней и особенно недель серьёзность на физиономиях дикторов стала медленно находить своё подтверждение в сообщениях ТАСС и публикациях. Это было новое 22 июня 1941-го. Нужна была мощь всей страны, мобилизация всех её ресурсов и специалистов, чтобы справиться с катастрофой. Была проведена и всеобщая мобилизация военнообязанных мужчин призывного возраста, имевших отношение к ядерным установкам и ядерной безопасности, резервистов РХБЗ, а также ГОЧСников, военных строителей и пилотов вертолётов. Я являлся офицером запаса желдорвойск, да ещё и антикоммунистом-диссидентом, поэтому меня военкомат не побеспокоил. 

  Один из наших московских коллег, Геннадий Григорьевич Шульгин, RZ3CC, поехал туда добровольцем и героически работал в самом пекле - на крыше 4-го энергоблока, в свинцовом фартуке, скидывая обломки реактора вниз. Потом он получил статус ликвидатора и вынужден был долго лечиться - доза облучения 207 бэр за 40 суток!!! (Смертельная доза - 500 бэр.)  Радиация - это отнюдь не немец в каске с пулемётом. Она невидима, но убивает так же эффективно. 

В Чернобыле прошёл жесткую проверку армейский радиометр ДП-5. И он её блестяще выдержал. Этим приборам люди доверяли свои жизни, правда, приходилось брать два прибора для страховки.

   Ещё один мой коллега с Украины, бывший институтский приятель, был мобилизован туда, как связист-ремонтник, всего лишь на месяц. Он работал вдали от реактора, ремонтируя аппаратуру. Однако, облучения тоже не избежал, и получил статус ликвидатора. За своё ликвидаторское пособие он вынужден годами судиться с родной Украиной в Страсбургском Суде ЕСПЧ. Часть его он высудил, так как оказалось, что ликвидаторы Украины по их законодательству получают существенно меньшие пенсии и пособия, нежели их сверстники, которые аварию не устраняли.  Видимо, своеобразное наказание от правительственных коррупционеров.
Сейчас, спустя 30 лет, фон в 100-км радиусе аварии всё ещё превышает естественный в 10-20 раз. То есть, это 150-200 мкрн/час, тогда как естественный природный фон 8-20 мкрн/час.

   По воспоминаниям свидетелей, в то лето 1986 года на подъездных дорогах вокруг разрушенного реактора уровень радиации был около 5 р/час.   

А вот НАТОвский войсковой радиометр CDV-715 в Чернобыле оказался слабоват по надёжности.

    Последующий анализ выявил, по крайней мере, трёх виновных в катастрофе. Причём, не лиц, а целых госорганизаций. Во-первых, КГБ. На станции проводили эксперимент для целей ядерной войны. Если по Киеву будет нанесён ядерный удар, и большинство потребителей ЧАЭС вырубятся, нагрузка резко упадёт с полной до нуля. Как поведёт себя реактор в таких форс-мажорных условиях? Сам по себе эксперимент КГБ и Минсредмаша был вроде бы и нужным. Но...как всегда, его сопровождала небывалая секретность, что не дало возможности учёным воспрепятствовать его проведению. А необходимость запрета его была очень серьёзной.
  Во-вторых, учёные-разработчики. Реактор РБМК-1000 имел много белых пятен, по существу, провальных недоработок. Это был всё тот же реактор Курчатова для выработки оружейного плутония, только сильно увеличенный в размерах и предназначенный для нагрева огромного количества воды и получения пара для вращения турбин. Чайник своего рода. Ввиду огромных размеров, реактор стал вести себя не так, как его маленькие предшественники. Это касалось, прежде всего, неоднородности объёма самого реактора. В нём возникали области, которые отказывались подчиняться законам физики и требовали особого отношения. Изучено это явление не было. Кроме того, возникало и куда более опасное явление: при попытке ввода поглощающих нейтроны стрежней реактор поступал наоборот: стремился разогнаться и взорваться. Этим явлением попросту пренебрегли, так как возникало оно не всегда, а лишь тогда, когда мощность реактора была минимальна. Первой катастрофой-предупреждением была авария на ЛАЭС осенью 1975 года, заразившая выбросами большой район области. Но её вглухую засекретили так, что даже теперь, после рассекречивания, ничего из документов не найти.
Следовательно, виновным являлся и разработчик реактора. И он явился виновным вдвойне, так как после аварии на ЛАЭС никаких выводов извлечено не было, и запланированный эксперимент КГБ стал прямо способствовать будущему взрыву. 
Ну и третьим виновным были те контролирующие структуры, что должны были по своему прямому назначению отвечать перед правительством за ядерную безопасность объектов, но они фактически бездействовали, брали под козырёк перед государством, министерством и КГБ.